Двадцать лет я помню эту историю. Твердо усвоив урок, полученный по «высоким тарифам», в расчерченной жизнью графе я сама поставила себе жирное — «зачтено». И каждый раз, когда возникает очередная задача, сначала сверяюсь — готова ли я ответить? Правильно ли рассчитала свои силы? Распределила время и ресурсы? Подобрала варианты? Пока ребенок маленький маме приходится нести ответственность, как в песне — «за себя и за того парня»… В последнее время я все чаще задумываюсь — за что отвечает мама?
По высокому тарифу
«Скорая» надрывно скрипнула тормозами, неуклюже разворачиваясь в узком тесном дворе. Я сидела на жестком сидень внутри старой машины, крепко прижимая к себе полу сонного годовалого сынишку. Почувствовав сквозь тонкую ткань маечки, как горит его тельце, я заплакала. И проплакала всю дорогу до «инфекционки», вспоминая события, предшествовавшие нашему печальному путешествию…
Мне «светило» вылететь с третьего курса заочного отделения. Не поинтересовавшись датами экзаменационной сессии, я ее попросту «прогуляла». Мне до сих пор трудно понять, что помешало вовремя прийти на экзамены — категорическое несогласие супруга с грядущим высшим образованием жены или дурацкая привычка тянуть до последнего? Чем хороша и плоха «заочка»? Никто не контролирует…
Пребывая в неизвестности по поводу своей студенческой судьбы и снедаемая чувством вины по отношению к родителям, которые из кожи вон лезли, чтобы заплатить за мою учебу, я все же явилась в институт. Как выяснилось — вовремя. У декана на столе уже лежали документы и приказ на мое отчисление… Прозрение наступило быстро: «Что я наделала?».
Включив «аварийку», я заметалась в поисках выхода. Выход нашелся…
Предоставив в качестве уважительной причины неявки на сессию «липовую» справку о болезни сына, я получила вожделенную «хвостовку». У меня была неделя — закрыть зачетку.
Почти нереально. Ребенка я отвезла к родителям, и все семь дней головы не подняла от книг и тетрадей. Когда преподаватель гражданского права поставил мне последний «зачет», я облегченно вздохнула — пронесло…
Вечером я забрала сынишку домой, а спустя пару часов, ночью, у него резко поднялась температура. Под утро, отчаявшись смотреть на столбик термометра, упрямо стоящий на от метке сорок, я вызвала «скорую». Врач, приехавший на вызов, строго посмотрел на меня поверх очков и вынес приговор — срочная госпитализация… Завернув сына в одеяльце, я проследовала к машине скорой помощи под конвоем медсестры.
Два дня, проведенные в инфекционном отделении, стали для нас настоящим адом. На третий я сбежала, взяв в сообщницы сердобольную постовую медсестру. Мы ушли «без шума и пыли», не прощаясь, на вечерней прогулке — нас «не хватились» до следующего дня. Одним махом сын был спасен от всех процедур и обходов, после которых он истошно орал, не переставая, до полного изнеможения.
Еще долго пришлось лечить сынишку дома — сначала лекарствами, выданными нашей пособницей. Потом от аллергии на эти лекарства. Пребывание в больнице не прошло бесследно — жизнерадостный малыш с плачем просыпался по ночам и заходился в крике при виде врачей. «Наврав» сыну болезнь, я сдала пропущенную сессию, но слишком высока оказалась цена перехода на следующий курс…
Двадцать лет я помню эту историю. Твердо усвоив урок, полученный по «высоким тарифам», в расчерченной жизнью графе я сама поставила себе жирное — «зачтено». И каждый раз, когда возникает очередная задача, сначала сверяюсь — готова ли я ответить? Правильно ли рассчитала свои силы?
Распределила время и ресурсы? Подобрала варианты? Пока ребенок маленький маме приходится нести ответственность, как в песне — «за себя и за того парня»…
В последнее время я все чаще задумываюсь — за что отвечает мама?
Исполняющая обязанности
Психологи измеряют стаж материнства суммой возрастов всех маминых детей. У меня — трое, и мой стаж мне самой кажется внушительным — тридцать три года! Сведя воедино свой продолжительный опыт, я сделала удивительное открытие — мамина ответственность многомерна! Она имеет размер — от ХS до XXL. Она имеет вес — от легкого до неподъемного. Она имеет эмоции — от радости до грусти. Она имеет объем и глубину…
Есть внешняя, видимая сторона маминой ответственности. Изображение на плоскости. Идеальная картинка — чистенький, с ножек до макушки, в «брендах» малыш. Ухоженная, стройная, красивая мама. «Развивалки», английский с трех месяцев, бассейн — мама отвечает за развитие своего ребенка, его здоровье и… свой имидж супер-мамы. Иногда мамы ограничиваются именно таким, плоскостным, воспитанием своего чада…
Другой ракурс не так заметен, но по важности и наполненности на сто шагов вперед дает фору первой, внешней стороне… Это мамин личный вклад в ребенка. В виде любви, внимания, совместно проведенного времени. В виде ее сознательного решения — часть своего времени безвозмездно и безраздельно отдать крохе… В виде ее желания стать для малыша добрым проводником в большой незнакомый мир, куда он недавно пришел…
Как это очевидно — вкладываться в свое дитя! Все мамы делают это. Но все же далеко не всегда мы, мамы, следим за качеством «вклада» и свежестью продукции. Есть отличная фраза — быть рядом, но не вместе. Откровенно говоря, время декрета многие из нас вспоминают с содроганием — бесконеч-ная смена пеленок, подгузников, хлопот по хозяйству и рваный, без возможности полноценно отдохнуть, сон…
Гораздо реже вспоминается время, проведенное вместе с ребенком. Смешные попытки малыша подражать взрослому,или, например, желание долго и внимательно рассматривать жука. Моя младшая дочь берет телефон (любой предмет, напоминающий трубку) и начинает выразительно и обстоятельно беседовать с воображаемым собеседником. Радуясь возможности заняться своим делом, я никогда не обращала внимание на ее «болтовню».
Пока старшая дочка, заливаясь от смеха, однажды сказала: «Мама, она точно, как ты разговаривает». Прислушавшись, я и правда уловила знакомые интонации, любимые словечки и даже актуальные темы разговоров. Дочь мастерски копировала меня! Больше десяти минут она «сливала» трубке все мои телефонные беседы. А мне стало не по себе — как ничтожно мало я по-настоящему бываю с ней… Чаще — выполняю обязанности мамы.
Иногда я задаю себе вопрос — почему так трудно реально, по-настоящему быть с детьми? Почему так трудно переключить свое внимание безраздельно на то, что рассказывает или делает ребенок? Недавно узнала — в Литве воспитателям запрещено оставаться с детьми во внеурочное время. Они не должны задерживаться. Потому что, когда надо будет дать настоящее внимание детям, уставший и эмоционально «выжатый» педагог, этого не сможет.
В отношении мамы, думаю, действует тот же закон – что-бы БЫТЬ с ребенком по-настоящему и уделять ему внимание, когда это необходимо, маме надо БЫТЬ самой. Значит, ответственность мамы распространяется не только на то, что происходит с ребенком, но и на то, что происходит с ней? Чтобы давать — надо наполниться, восстановиться, быть в ресурсе. А где брать его, этот вожделенный и необходимый для полноценной жизни ресурс?
Oblikо morale, или высокое звание мамы
Лет шесть назад, будучи в декрете со второй дочкой и под. впечатлением от курса возрастной психологии, я написала статью «Профессия — мама». В статье я легко парила в виртуальном туре по будням мамы-домохозяйки. Доказывала важность наличия мамы рядом в первые годы жизни ребенка.
Я искренне была уверена, что ловить на лету его потребности и желания — лучшее, что может сделать мать для будущого своей кровинки.
И я делала — готовила диетические блюда и скакала «зайчиком» до дома. Сочиняла дочке содержательные сказки на ночь, устало ворочая заплетающимся языком и проваливаясь в сон и сказочную реальность, мною же и созданную…
Иногда, из полусна-полубреда, меня возвращал в действительность заливистый смех дочери. «Мамочка, ты так смішно говорила и совсем не про сказку», — хихикая сообщала она. Полностью положив свое время и душу на алтарь любви к дочке, я забыла про самое важное, как оказалось — свою жизнь.
Забывая о своих элементарных потребностях — побыть в тишине, спокойно выпить кофе, медленно прогуляться по парку, я, собственно, и потребности своего ребенка — в счастливой и поддерживающей матери — игнорировала. Сейчас старшей дочке восемь, а я только учусь заботиться еще и о себе.
Этой заботе — о себе и своем состоянии, в первую очередь, я хочу научить и своих дочерей. Не случайно, в самолете бортпроводник, проводя инструктаж перед полетом и рассказывая, как пользоваться кислородной маской, говорит, чт сначала маску необходимо надеть взрослому, а потом ребенку.
Если взрослый потеряет сознание — ребенку никто не поможет. Если мама без сил и радости — ее детей никто не научит бать счастливыми…
Когда мы ограничены во времени — сразу проявляется самое важное. Мне за сорок, а моей младшей дочери только исполнится три. Сколько времени Господь мне еще позволит быть рядом с ними? И на что я готова тратить это время? Казалось бы — каждую свободную минуту надо быть с детьми.
Но тогда, что я смогу им «отдать»? Передать по наследству? Способность круглосуточно, в режиме нон-стоп, заниматься семьей и хозяйством?
Моя мама вставала в четыре утра и лепила вкуснейшие пельмени. По выходным мы всегда завтракали домашними пельменями, а вечером, в воскресенье, я слушала мамины жалобы — как она устала за выходные. Я сжималась от вины — за то, что любила пельмени и за то, что мама так уставала… Но следующее субботнее утро снова начиналось с пельменей… А если бы оно началось с того, что любила мама?
Но я до сих пор не знаю, что она любила, что ей нравилось. От чего ее сердце начинало учащенно биться? Что могло увлечь ее настолько, что она пропустила бы очередную лепку пельменей? Что? У меня нет ответа на эти вопросы. Потому что я не помню свою маму радостной или увлеченной. Не помню ее — любящей жизнь и смеющейся… Недавно я спросила маму, что ей больше всего нравилось делать в детстве, молодости? Она тоже не помнит…
По семейным обстоятельствам
Я, ее подросшая дочь, долгое время жила по знакомому сценарию, оставляя священную субботу для уборки и приготовления пищи, «засыпая» себя обязанностями по дому и утопая в чувстве вины, если не приготовила детям суп. В таком потоке дел выкроить время, чтобы просто побыть вместе с детьми, было практически нереально. Поэтому я отправляла дочь к бабушке, чтобы в очередной раз навести порядок…
Все мое пребывание со старшей дочерью свелось, в итоге, к тревожному, напряженному существованию рядом с ребенком. Дочь заболела, ей нельзя было ходить в детский сад, и я погрузилась в омут постоянного, разъедающего душу страха за ее здоровье… Мне так хотелось уберечь ее от всех опасностей, невидимых вирусов и любых трудностей. Мне хотелось, чтобы она была счастлива, но я не знала, что в первую очередь счастливой необходимо быть маме.
Мне стало невыносимо в этом плотном графике домашних дел и визитов в больницу. И до ужаса жаль времени, потраченного на супы, протирание пыли и… изнуряющую тревогу за малышку. Мне стало жаль себя и дочку, которая видела только такую маму. А что вообще нравится мне? Чего на самом деле хочу я? Трудно вырваться из страха за здоровье ребенка и «бытовухи», если не знать, не помнить, к чему стремишься сам.
Господи, кто я? Куда иду? Дай Бог вспомнить и понять…
Благословить или приговорить?
Много позже я поняла, что лучшее, что можно сделать для ребенка — это обрести свою жизнь. А мамин пример отношений с миром и людьми — лучший вклад в воспитание детей. Умеет ли мама радоваться? Как справляется с трудностями и поднимается после падений? Можно всю жизнь «сбегать в пельмени» и пустую, отбирающую время и силы суету, а можно встретиться честно с той, кем ты стала, и посмотреть — какую жизнь мы
«транслируем» своим детям…
Как мне прервать эстафету несчастности и нерадости, слабости и неспособности найти опору в себе? Как отказаться от темного наследства и не передавать его детям? Как показать пример другой, наполненной, настоящей жизни? Только взяв на себя ответственность за свою. За что я готова и хочу отвечать? За то, станет ли мой жизненный пример благосло-вением, ресурсом для детей или приговором — вести долгую изнуряющую борьбу с мамиными призраками.
Господи, помоги прожить мне жизнь так, чтобы она стала путеводной нитью для сына, дочерей. Чтобы за то время, что мне осталось, я смогла, успела проложить новую светлую тропинку для своих детей. Чтобы у меня хватило сил, мудрости, терпения, времени… Чтобы моя жизнь из бессмысленной жертвы «ради детей» превратилась в увлекательное путешествие, а желание быть счастливой — в готовность и умение снять «семейное проклятие» и переписать тяжелый сценарий.
Одна знакомая поделилась со мной, как легко и достойно уходила из жизни ее мама. И жизнь женщины, и ее уход стали для дочери яркими ориентирами. Моя мечта — «жизнь-проповедь» рядом со своими детьми. Не в смысле «святости», а в смысле полноценного бытия, способности к счастью, видения своих и их потребностей… И когда придет время — уйти радостно, с легким сердцем и спокойной уверенностью за тех, кого Господь вверил мне во временное хранение…
Светлана Проскурня