- Наличие: Немає в наявності
- Код товара: 1107
Сначала эта книга вышла в самиздате – в виде напечатанного на машинке текста. Но уже тогда в советское время она произвела огромное впечатление на широкий круг лиц, прочитавших ее. Она рисовала образ святого человека – современника. советских людей.
Конечно, внешние проявления святости, ситуации, взывающие к ней изменились со времен зарождения христианства. В чем эти изменения? В духе времени, в настроении людей. Христиан первых веков было немного, и все они были преданы своей вере. Из двенадцати учеников предателем оказался лишь один. Гонения в СССР наоборот, из двенадцати верующих оставляли одного. В стране царило уныние, ощущение безнадежности. Этому способствовало массовое предательство, измена, огромные масштабы самоистребления – когда миллионы плененных ложью людей чинили расправу над собственными соотечественниками, Святой Церковью.
Если большая часть лагерной литературы производит сильное, но гнетущее впечатление, книга «Отец Арсений» вселяет радость – радость о победе, о любви Христовой, которая не иссякает от соприкосновения с окружающим адом, а сияет все ярче и согревает людей. Отец Арсений – это сборник литературно обработанных свидетельств очевидцев о жизни современного исповедника – их духовного отца, а также их рассказы о своей жизни. В этом издании сборника впервые печатается пятая часть - Возлюби ближнего своего, переданная издателям после выхода в свет предыдущих изданий.
Пятое издание.
Спочатку ця книга вийшла в самвидаві - у вигляді надрукованого на машинці тексту. Але вже тоді за радянських часів вона справила величезне враження на широке коло осіб, що прочитали її. Вона малювала образ святої людини - сучасника. радянських людей. Звичайно, зовнішні прояви святості, ситуації, що волають до неї змінилися з часів зародження християнства. У чому ці зміни? У дусі часу, в настрої людей. Християн перших віків було трохи, і усі вони були віддані своїй вірі. З дванадцяти учнів зрадником виявився лише один. Гоніння в СРСР навпаки, з дванадцяти вірян залишали одного. У країні панував смуток, відчуття безнадійності. Цьому сприяла масова зрада, зрада, величезні масштаби самовинищення - коли мільйони полонених брехнею людей лагодили розправу над власними співвітчизниками, Святою Церквою.
Якщо велика частина табірної літератури справляє сильне, але гнітюче враження, книга - Отец Арсений створює радість - радість про перемогу, про любов Христову, яка не вичерпується від зіткнення з навколишнім пеклом, а сяє все яскравіше і зігріває людей. Отец Арсений - це збірка літературно оброблених свідчень очевидців об життя сучасного сповідника - їх духовного батька, а також їх оповідання про своє життя. У цьому виданні збірки уперше друкується п'ята частина - Полюби ближнього свого, передана видавцям після виходу у світ попередніх видань.
П'яте видання.
Краткие сведения о жизни о. Арсения
Отец Арсений родился в Москве в 1894 г. В 1911 г. окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского Императорского Университета. В 1916г. окончил университет, болел эндокардитом более восьми месяцев. В это время он написал свои первые работы по искусству – древнему русскому зодчеству. В начале 1917 г. после периода духовных исканий он уехал в Оптину пустынь, где был послушником двух старцев – Анатолия и Нектария. Здесь совершился его монашеский постриг, затем он был рукоположен в иеромонаха. В 1919г. отец Арсений по благословению старцев вернулся в Москву и был определен третьим священником в один из Московских храмов. Для этого понадобилось специальное разрешение св. Патриарха Тихона, т.к. служение иеромонахов на приходах обычно не допускалось. В начале 1921 г. о. Арсений стал вторым священником, а в конце 1921 г., когда настоятель храма отец Павел был переведен и вскоре арестован, настоятелем стал отец Арсений. За восемь лет служения он собрал в своем храме значительную общину, для которой стал любимым пастырем и духовником. В 1927 г. в конце декабря отец Арсений был первый раз арестован и выслан в Архангельскую область на два года. После окончания срока ссылки отец Арсений служил в подмосковном храме (за пределами стокилометровой зоны). В 1931 г. – опять был арестован и сослан в Вологодскую область на пять лет. Теперь отец Арсений получил разрешение жить в Вологодской, Архангельской и Владимирской областях. Служить в храме было нельзя, служил дома. Несколько раз тайно приезжал в Москву, встречался с владыкой Афанасием (Сахаровым), просил его рукоположить нескольких своих духовных чад в священный сан, на что получил согласие владыки Афанасия. Тайно окормлял свою духовную общину. Затем – третий арест в 1939 г., новая ссылка в Сибирь, потом – на Урал. Около года отец Арсений пробыл в ссылке в с. Троицкое Архангельской обл. В мае 1940 г. – был вновь арестован и заключен в Уральский лагерь. В марте 1941 г. переведен в лагерь усиленного режима, переписка и приезды духовных чад почти прекратились, а в 1942 г. – в лагерь особого режима, где переписка и посещения окончательно были запрещены. Только весной 1958 г. отец Арсений был освобожден из лагеря особого режима и поселился в г. Ростове Великом у Надежды Петровны. Скончался отец Арсений в 1975 г. и был погребен на кладбище г. Ростова. На могиле его был положен гранитный камень с надписью:
Отец Арсений
1894-1975
Потом этот камень исчез; в каком состоянии и где находится могила, теперь неизвестно, т. к. все, кто ухаживал за нею, уже скончались.
ЛАГЕРЬ
Темнота ночи и жестокий мороз сковывали все, кроме ветра. Ветер нес снежные заряды, которые, крутясь, разрывались в воздухе, превращались в облака мелкого колючего снега. Налетая на препятствия, ветер кидал клочья снега, подхватывал с земли новые и опять рвался куда-то вперед.
Иногда внезапно наступало затишье, и тогда среди темноты ночи высвечивалось на земле гигантское пятно света. В полосах света лежал город, раскинувшийся в низине. Бараки, бараки и бараки покрывали землю.
Вышки со стоящими на них прожекторами и часовыми уходили за горизонт. Струны колючей проволоки, натянутой между столбами, образовывали несколько заградительных рядов, между которыми лежали полосы ослепительного света от прожекторов.
Между первым и последним рядами колючей проволоки лениво бродили сторожевые собаки.
Лучи прожекторов срывались с некоторых вышек и бросались на землю, скользили по ней, взбирались на крыши бараков, падали с них на землю и опять бежали по территории лагеря, окруженного проволокой.
Часть прожекторов вылизывала пространство за пределами лагеря и, обежав определенный сектор, возвращалась к рядам колючей проволоки, чтобы через несколько мгновений начать повторный бег.
Солдаты с автоматами, стоя на вышках, беспрерывно просматривали пространство между рядами проволочных заграждений. Затишье длилось недолго, ветер опять внезапно срывался, и все снова ревело, гудело, выло, колючий снег заволакивал яркое пятно света, и темнота охватывала долину.
Лагерь особого назначения еще спал, но вдруг раздался удар по висевшему рельсу, сперва один, у входа в лагерь, а затем под ударами зазвенели стальные рельсы в разных местах лагеря.
Прожекторы на вышках судорожно заметались, ворота лагеря открылись, и в зону стали въезжать один за другим крытые грузовики с “воспитателями”, надзирателями, работниками по режиму и вольнонаемными.
Машины разъезжались по территории лагеря, останавливались у бараков, из грузовиков выскакивали люди и по четыре человека шли к бараку, обходили его со всех сторон, проверяли сохранность решеток на окнах, наличие замков на дверях, отсутствие подкопов стен или других признаков, свидетельствующих о побегах заключенных.
Осмотрев и убедившись, что ничего не повреждено, надзиратели отпирали двери бараков, и в это время прожекторы еще более судорожно продолжали метаться, а часовые внимательно оглядывали с вышек лагерь. Собаки между рядами проволоки начинали нервно обегать свой участок.
Лагерь особого назначения начинал свой трудовой день. Тысячи, десятки тысяч заключенных приступали к работе.
Темнота медленно светлела, наступал серый северный зимний рассвет, но ветер по-прежнему рвал снег, кидал его в воздух, выл и гудел, встречаясь с малейшим препятствием, и все дальше и дальше нес жесткий, колючий снег.
За пределами зоны лагеря, невдалеке от него, горело несколько костров, пламя которых то вспыхивало, то затухало.
Костры горели и днем и ночью беспрерывно, отогревая мерзлую землю для братских могил, в которых хоронили умерших заключенных. Лагерь ежедневно посылал туда сотни и десятки своих жителей, отдавая этим дань установленному лагерному режиму.