Элеонора. Я выбрала жизнь. Элеонора Кондратюк. Преодолев страдания, пройдя долгий путь восстановления, она вернула себе не только прекрасный внешний облик, но и ощущение радости и полноты жизни.

Элеонора Кондратюк

Родилась 3 мая 1980 года в Дагомысе (Сочи, Краснодарский край). Российская модель. Вице-мисс Сочи-1998. Получила широкую известность после того, как была облита серной кислотой.

Училась в средней школе №76 города Сочи. По воспоминаниям учителей, была скромной, послушной и старательной девочкой, хорошо училась. Ее классная руководительница Ирина Копонцева и директор школы Ольга Богатырь говорили журналистам, что Эля была их любимицей. В старших классах высокая, стройная и красивая девушка начала посещать модельные курсы, работала в модельном агентстве известной местной предпринимательницы Людмилы Ивановой. Кроме того, в планах Элеоноры Кондратюк было получить юридическое образование в сочинском колледже «Интеллект», она собиралась стать адвокатом.

Модельная карьера Элеоноры развивалась успешно. Летом 1998 года начинающая звезда модельного бизнеса своей эффектной внешностью и изящной походкой покорила сердца публики на конкурсе красоты «Мисс Сочи». Она заняла третье место. Также ей достался приз зрительских симпатий и титул «Мисс очарование».

2 сентября 1999 года Элеонору Кондратюк облили серной кислотой. В тот день она вышла на прогулку к морю, шла через двор бывшей школы. Преступник подошел сзади, схватил ее за волосы и прыснул в лицо серной кислотой, которая полилась в рот, нос, глаза, на грудь. Кислота содержалась в банке из-под кофе, причем, была перемешана с маслом - специально для того, чтобы смесь невозможно было смыть или соскоблить.

За два десятилетия Элеонора Кондратюк перенесла около 200 операций, она боролась за жизнь и здоровье. Ей пересаживали кожу, восстанавливали волосы на голове, делали операции на глазах.

Многие годы Элеонора жила как отшельница, не показываясь посторонним на глаза и боясь посмотреть на себя в зеркало. Потом вернулась к полноценной жизни. В конце 2018 года она рассказывала, что находится в Чехии на обследовании. А единственный человек, который может помочь ей со зрением, это профессор Рейнхард из Германии. Поэтому в Германии она также проводит много времени.

...Последнее, что я увидела, — чистое, ярко-синее, невероятно красивое небо. И все! Я повернулась назад, но, кроме плотного, почему-то коричневого цвета, ничего не увидела.  Слова, которые существуют в языке, неспособны в полной мере описать мою боль. Это было нечто гораздо большее, чем «ужасная» боль, чем «страшная» боль. Это была ни на что не похожая мучительная, никогда ранее не испытываемая мною, невыносимая разъедающая жгучая боль! С каждой секундой она становилась все сильнее и сильнее, все глубже вонзаясь в тело. Находясь в состоянии шока, я почему-то побежала, не видя куда, и со всего размаха врезалась в какую-то бетонную шершавую стену. Этот удар немного вернул меня в чувство.  Нащупывая край этой стены, я попыталась проморгаться, и хотя видела уже мутно, но дорогу разглядела. Машинально побежала в школу, в медкабинет. Ко мне стали подбегать учителя, кто-то увидев следы крови, кто-то услышав призыв о помощи. Я дергала ручку медкабинета, но он оказался закрыт. И тут ко мне подошел человек, которого я не узнала. Как оказалось впоследствии, этот мужчина был новым преподавателем труда. Хочу отдать ему должное и выразить огромную благодарность, которую я неоднократно передавала позже через общих знакомых. Он не побоялся получить ожог, взял меня за руку и повел на первый этаж, попросив закрыть глаза. Он понимал, что я видела все уже очень размыто. Всю дорогу учитель спрашивал меня о том, что случилось. Но я ничего вразумительного в тот момент ответить не могла. Лишь повторяла одно — я не знаю, кто-то чем-то облил меня. Когда меня посадили на скамейку на первом этаже, я услышала вокруг близкие, родные голоса учителей, которые преподавали у меня с самого детства. Глаза мне по-прежнему не разрешали открывать. Рядом уже была медсестра, которая делала мне успокаивающий укол в бедро. Услышав мой голос, преподаватель Ольга Ивановна с ужасом воскликнула: «Эля, это ты?»  Я оторопела, пытаясь понять, что же произошло, затем с трудом произнесла: — Да, а что со мной? Я так изменилась, что вы меня не узнаете? Ольга Ивановна заплакала. Другие преподаватели на нее зашикали, боясь, что я услышу. Но кто-то рядом все-таки тоже не сдержался. 

...Была зафиксирована четвертая степень ожога, самая последняя, которая считается несовместимой с жизнью, иными словами — обугливание тканей. Пронзив дотла кожные покровы, кислота начала разъедать мышцы, затем костную ткань, куда и пришелся основной удар. Ежедневно осматривая меня, снова и снова врачи констатировали, что оперировать еще нельзя, необходимо ждать, когда закончится процесс разъедания, но шансов на выживание практически уже нет.  Время от времени, когда я приходила в себя, возвращалась в реальность — вспоминала, где я, что со мной?! Постоянно крутилось в мыслях последнее мгновение моей полноценной жизни — голубое небо и чьи-то «грязные» руки, которые схватили сзади за волосы. Это было сделано так мерзко — подбежали сзади, гнусно, исподтишка, трусливо. В моей голове не укладывалось, что это правда — что со мной могли поступить так жестоко и подло!  Для меня не было никаких сомнений, что это дело рук человека с очевидно больной психикой, который с маниакальной настойчивостью преследовал меня в последнее время. И телефонный звонок перед выходом только доказывал это.